http://pravdatoday.info/content/evtanaz ... -cennosteyМногие украинские телеканалы показали новостные сюжеты о том, что в Бельгии принят закон, разрешающий убийство тяжелобольных детей.
Давайте называть вещи своими именами. Эвтаназия переводится с греческого языка как "хорошая смерть". На деле это означает умерщвление человека медицинскими средствами.
Я далеко не ханжа. За годы работы реаниматологом встречался со столькими смертями, что у меня, как и у многих коллег, развилось особое отношение к ним. Наступило так называемое эмоциональное выгорание, когда человек через некоторое время перестает реагировать на смерть и страдания больных, как на личное горе. Иначе просто невозможно. Кто-то бросает работу, кто-то спивается, кто-то сходит с ума или получает инфаркт и инсульт. Остальные становятся циничными и "толстокожими", ведь работать, оплакивая каждого пациента, просто невозможно. Это своего рода защитная реакция мозга от непрерывных стрессов, сродни черному медицинскому юмору. Именно поэтому назвать меня "кисейной барышней", поднимающей вопли по поводу убийства бабочки, довольно трудно.
Проблема эвтаназии очень сложна в морально-этическом плане. Я отношусь к той категории людей, которые считают допустимым помощь в добровольном уходе из жизни взрослым, психически адекватным людям, страдающим смертельными заболеваниями, вызывающими у них непереносимые физические мучения.
Слишком часто мне приходилось встречаться с раковыми больными в терминальных стадиях, когда все, чем может помочь медицина, – это на некоторое время купировать болевой синдром.
Однако попытка узаконить умерщвление больных детей у меня вызвала шок.
Теоретически выделяется два вида эвтаназии – пассивная и активная. Пассивная эвтаназия – это прекращение поддержания жизни медикаментозными и техническими средствами у больных неизлечимыми заболеваниями. Активная – это медицинское содействие больному в наступлении смерти путём введение каких-либо препаратов. На Украине любая эвтаназия запрещена. Единственным исключением является прекращение реанимационных мероприятий у пациента с наступившей смертью мозга. Дело в том, что при различных неотложных состояниях, когда наступает клиническая смерть, то есть остановка сердечной деятельности и дыхания, существует 5-минутное окно возможностей возобновить работу сердца его непрямым массажем и искусственным дыханием.
Если реанимационные мероприятия успешны, то через какое-то время человек восстанавливает все свой мыслительные функции. Если реанимация началась слишком поздно, то сердце завести можно, но клетки мозга при этом гибнут, и человек, по сути, превращается в "овощ". Он может, при должном уходе и кормлении через зонд, существовать как биологический объект довольно долго, находясь в состоянии глубочайшей комы.
При установлении консилиумом диагноза смерти мозга и подтверждении этого отсутствием его биоэлектрической активности на энцефалограмме допустимо прекращение поддерживающих жизнедеятельность мероприятий. За время моей работы у нас было несколько десятков таких пациентов, но ни у кого из моих коллег не поднималась рука отключить аппарат искусственной вентиляции легких или прекратить введение симптоматических средств и растворов, поддерживающих жизнь. Даже несмотря на просьбы некоторых родственников отключить аппаратуру. Один из моих коллег – врач-стоматолог, у которого наступила внезапная остановка сердца, но удалось возобновить его деятельность, пробыл на ИВЛ 39 суток, но все наши попытки вернуть его к жизни оказались безуспешными.
Теперь о детях. Два случая из практики. Пятилетняя девочка упала с пятиметровой головы вниз, головой на камни. Я не присутствовал при ее поступлении в реанимационное отделение, но мой товарищ, принимавший ее, рассказывал, что картина была ужасной. Череп раздроблен, в платочке привезли кусочки мозга, выпавшие из раны. Оказали первую помощь, остановили кровотечение, наложили повязку, перевели на искусственное дыхание, начали вводить все необходимые препараты. Вызвали детского реаниматолога и нейрохирурга. Те осмотрели больную, покачали головами, сказали: "Ребята, вы всё делаете правильно, но надежды почти никакой". Подписали консилиум и уехали.
Через три дня девочка начал дышать самостоятельно и её сняли с ИВЛ. Кормили зондом и вводили все необходимые растворы внутривенно. Через неделю она начала фиксировать взгляд и вменяемо смотреть на окружающих. Речь отсутствовала, наступила моторная афазия. Родители ребёнка были очень бедными, а трагедия с их дочкой произошла в 90-е годы, поэтому приезжали из села проведать ребёнка редко. Мы с коллегами скидывались и посылали санитарку на базар за фруктами и вкусностями.
Дней через десять девочка начала есть самостоятельно. Раны зажили, и её отправили на реабилитацию в неврологическое отделение. Выписалась она оттуда примерно через полтора месяца. Вела себя полностью адекватно, выполняла все инструкции, узнавала родных, но не говорила. Мы интересовались её дальнейшей судьбой. Через какое-то время речь восстановилась, девочка пошла в школу, закончила её, вышла замуж, сейчас воспитывает своих детей. Об этом случае как-то прознали журналисты, было даже интервью в "Комсомольской правде".
Ещё один случай. Новорожденная родилась с атрезией пищевода. Попросту говоря, пищевод был заращен, и пища не могла поступать в желудок. Диагностировали вовремя. Перевели её в киевскую клинику, там провели две сложных операции, буквально в возрасте нескольких дней. Реабилитационный период был довольно тяжелым, присоединилась инфекция, выхаживали ее больше месяца.
Сегодня она живет в моем подъезде, двумя этажами ниже, выгуливает здоровенную собаку. Всё у нее хорошо, если не считать послеоперационных рубцов.
И таких случаев, когда, казалось бы, безнадёжные дети возвращались к полноценной жизни, в моей практике множество. Благодаря медикам и родителям, эти дети не просто выживали, а становились полноценными членами общества.
То же самое касается и больных злокачественными заболеваниями и лейкозами, многие из которых сегодня излечимы, но требуют вложения серьезных средств. Очень часто родители не могут собрать денег для лечения ребенка, а государство самоустранилось от этой проблемы. В этом случае закон об эвтаназии поможет разрешить все проблемы с финансированием. Нет ребёнка – нет проблемы.
Эвтаназия на сегодняшний день узаконена в Нидерландах с 1984 года, в Бельгии – с 2002 года. Только за 2003 год там добровольно прекратили жизнь 200 больных, за 2004 – уже 360. Число растёт с каждым годом. Кроме того, в нескольких штатах США также легализована эвтаназия. Во всех постсоветских странах эвтаназия запрещена.
А теперь о том, что же за закон приняли в Бельгии. Согласно законопроекту, неизлечимо больные несовершеннолетние пациенты могут просить об эвтаназии в случае, если их боль невыносима и нет способов ее облегчения, а сама болезнь, по прогнозам врачей, приведёт в ближайшее время к летальному исходу. Это может быть одобрено лечащим врачом с письменного согласия родителей. С идеей этого законопроекта выступила правящая бельгийская социалистическая партия. За него проголосовала верхняя палата Сената, а 13 февраля его приняла и нижняя палата. Теперь дело только за подписью короля, и закон вступит в силу после его опубликования.
Что это будет означать на практике?
Самое циничное в этом законе то, что отсутствует минимальный возраст, с которого ребёнок может сам принимать решение о добровольном уходе из жизни. В Нидерландах хотя бы был установлен минимальный возраст добровольного ухода из жизни – 12 лет, а в бельгийском законе такого ограничения нет. Теоретически даже двухлетний ребенок может попросить родителей или врачей убить его.
Чудовищность этого закона вызывает просто состояние эмоционального шока. До 5 лет ребёнок вообще не воспринимает себя как полноценную личность, не может адекватно оценивать последствия своих поступков. Телевидение, мультфильмы, непрерывная реклама превращают ребенка в существо, по сути, живущее в виртуальной реальности. Этому же способствуют многочисленные компьютерные игры, которыми увлечены дети. В них смерть – это возможность нажать на кнопку "загрузить заново", и вот герой снова крошит полчища монстров.
А какой здесь открывается простор для недобросовестных родителей, для которых больной ребёнок является обузой! Достаточно просто рассказать ему сказку о том, что у него перестанет болеть животик, и он полетит на небо к боженьке, чтобы дитя с радостью попросило отправить его на небо.
Четырехлетняя девочка Джессика Саба, перенёсшая тяжёлую операцию на сердце, попросила короля Бельгии не подписывать закон о детской эвтаназии. Родители Джессики также выступили в видеоролике, предупреждая, что легализации эвтаназии для детей может побудить родителей больных детей или инвалидов оставить надежду слишком рано.
Напомню, что именно в столице Бельгии Брюсселе расположен Европарламент, который приобщает всех к европейским ценностям.
Впрочем, двое итальянских ученых – Альберто Джиубилини и Франческо Минерва, пошли ещё дальше. Они опубликовали в журнале "Медицинская этика" (Journal of Medical Ethics) статью с громким заголовком: "Постнатальный аборт. Зачем ребёнку жить". Здесь они обосновывают возможность убийства новорожденных, мотивируя это тем, что "моральный статус младенца эквивалентен моральному статусу эмбриона в том смысле, что у того и другого недостает тех качеств, которые оправдывают присвоение им права на жизнь".
Поводом для убийства новорожденных они называют вот что: "Мы утверждаем, что убийство новорожденного может быть этически допустимым при всех тех же обстоятельствах, когда допустим аборт. Такие обстоятельства включают в себя случаи, когда новорожденный потенциально может иметь приемлемую жизнь, но представляет угрозу для благополучия семьи. Такие критерии, как затраты (социальные, психологические, экономические), для потенциальных родителей являются основанием для абортирования здорового плода".
Проще говоря, если новорожденный мешает родителям пить пиво и шататься по тусовкам, то они имеют полное право умертвить его, чтобы он не мешал им жить. На этом фоне убийство жирафёнка в датском зоопарке служит всего лишь мелким штрихом к тому, что ожидает западный мир в ближайшем будущем.
Вход
Регистрация
Библиотека
Правила
Блоги
FAQ
Поиск
