А можно про любофф?

Маленькое кафе

Я не забуду о тебе,
Но отключу свой телефон,
И в дверь ты мне не достучишься.
А в нашем маленьком кафе
Под тихий медленный шансон
За нас кружатся в танце листья.
Осенний кончился роман,
И впереди – лишь слов обман,
Прощений лживых и прощаний.
Я не хочу последних встреч.
Без них мне проще уберечь
Красивый дым воспоминаний.

Я утону в других глазах
И закружусь в других мечтах,
А если встретимся – быть может –
Мы будем старые друзья,
И новая любовь твоя
Мне чаю как-нибудь предложит.
Шутить мы будем о себе,
Легко смеяться о былом,
Покрытом тонкой паутинкой.
Закрыто старое кафе.
Не слышен медленный шансон.
Лишь в танце кружатся снежинки.
...
Прошу, не отпускай моей руки!

Прошу, не отпускай моей руки.
По тонкой ниточке, протянутой над бездной,
С тобой бегу – стремительно, чудесно!
Но что же, что шаги мои легки?
Ты лишь не отпускай моей руки.

Не обманись огнем в моих глазах:
То глаз твоих сияет отраженье.
С тобой паденье – взлет, беда – везенье,
А без тебя – тоскливый серый страх.
Не погаси огонь в моих глазах.

Твой смех – заря, твое молчанье – сон.
Твой шепот – шелест золотого клена.
Мудрец без старости, король без трона,
В твоих словах – небес хрустальный звон.
Твой смех – заря, молчанье – легкий сон.

Твоя рука ласкает и хранит.
Она нежна, она почти всесильна.
Она щедра, как летний дождь обильный.
Она тверда – что рядом с ней гранит?
О, как она ласкает и хранит!

Прошу, не отпускай моей руки!
Прошу, не отпускай моей руки…

Романс

В гомоне дружном, в шумной гостиной
Друг мой старинный, Вы просите спеть.
Знаю, приятен Вам голос мой сильный.
Спеть бы Вам все – да у ног умереть.

Пальцы мятежные струны ласкают,
А им бы забыться в густых волосах.
Пою и смеюсь я – а сердце мечтает
О шепоте нежном при тонких свечах.

Чаю горячего дайте с малиной,
Чтобы мой голос слаще звучал.
Душу не может он сделать счастливой –
Так хоть бы песней слух услаждал.

Пальцы мятежные струны ласкают,
А им бы забыться в густых волосах.
Пою и смеюсь я – а сердце мечтает
О шепоте нежном при тонких свечах.

Очи мои опущены долу.
Сил нет смотреть, милый друг, Вам в глаза.
Ах, как мне жаль, что другая виновна
В том, что дрожит на ресницах слеза.

Пальцы мятежные струны ласкают,
А им бы забыться в густых волосах.
Пою и смеюсь я – а сердце мечтает
О шепоте нежном при тонких свечах.

_________________
Рябчик умер от нервного шока.
Оле. Оле-оле-оле. Россия - чемпион.
Выпрашивающий да получит.

Лина, супер!

Внесу свою лепту!

Об иллюзиях. (Посвящено было преподавателю логики.)

Сердечной раны я не стану прятать,
Сжимая ее рваные края.
Судить о вас могу я лишь предвзято,
Поскольку к вам неравнодушна я.

К тому же, ничего о вас не знаю,
И, по причине молодости лет,
О вас я очень часто размышляю
И вижу то, чего, должно быть, нет.

Я подчиняюсь требованьям жизни,
И часто мне приходится молчать.
Мне был приятен образ ваших мыслей -
Но я не смела этого сказать.

Мне нравился еще при первой встрече
Ваш иронически невозмутимый тон.
Я наслаждалась звуком вашей речи
И вашим непосредственным умом.

И, жадно рассуждениям внимая,
Записывая лекции в тетрадь,
Я думала, что вас я понимаю,
И что и вы смогли б меня понять.

Казалось мне, что в жизненном потоке,
Попав в его крутой водоворот
Вы все-таки бескрайне одиноки,
Хоть с виду все совсем наоборот...

...Но, может быть, или - всего скорее
На самом деле вы - совсем другой.
По выходным валяетесь в постели,
По будням вы ругаетесь с женой...

Вполне возможно, вы, подобно многим,
Довольны, что не хуже остальных.
Идете по протоптанной дороге,
Вперед не глядя дальше ног своих.

Годами и рутиной иссушенный,
Отчаявшись достичь прекрасный верх,
Быть может, вы - болван самовлюбленный,
Считающий себя умнее всех.

Вам что-то было свято - но забылось.
И спите вы давно уже без снов.
И все, что было нежно – обратилось
В язвительный сарказм колючих слов.

И презираете всех сплошь и совершенно,
И любите, конечно, лишь себя…
Но мне приятней думать, что в душе вы
Такой же сумасшедший, как и я….

Ах, молодость...Помню-помню. Сначала сладко издалека томно вздыхаешь, потом говоришь себе, что виноград зелен
Прикольно.
А это молодому духовному брату, который "разбил сердце" хорошей сестрице:
***

А теперь, милый мой, я спою о тебе
Песню легкую, благодарную.
За то, что ты был не в моей судьбе
И что не меня обманывал.

Ведь в глазах твоих нет предательства,
Значит, чист, как ягненок белый.
А что плачет она до беспамятства –
Твое-то какое дело?

Планы строила на всю жизнь,
Сама - для тебя менялась.
Собиралась вместе с тобой – ввысь.
Да плохо, знать, разбежалась.

Ты снова был понят неправильно:
В вечной любви не клялся,
Просто так обаятельно
Приглядывался. Приценялся.

Ты ведь ищешь полегче да посвежей,
Простое в эксплуатации.
Чтоб без цветов, без стихов, без затей,
Чтоб выслушивала нотации.

Найдешь. Будет рядом с тобой семенить,
Не поднимая взора.
Прекрасно – должен же где-то быть
Театр одного актера.

И в сердце твоем нет предательства;
Ты чист, как ягненок белый.
А что плачет она до беспамятства –
Ну твое-то какое дело?

_________________
Рябчик умер от нервного шока.
Оле. Оле-оле-оле. Россия - чемпион.
Выпрашивающий да получит.

Лина, Солнечный Ветер - браво! А можно еще?

_________________
I'm not here

СолнечныйВетер,

Понравилось.

_________________
Sapere aude!

Марта, м-р-р..
Тонкому юноше

Не смей быть ласковым со мной;
Я обманусь твоею нежностью
И среди мрачности земной
Восстану против неизбежности.

Ты в юной легкости своей
Не знаешь, как лукаво сердце.
Ты мил и близок без затей;
Уже души раскрылись дверцы,

И ярких глаз твоих рассвет
Важнее стал, чем солнце утром.
Других желаний больше нет –
С тобой бы рядом быть. Не мудро?

Да, это глупо и смешно –
В глазах мальчишки потеряться.
Чужое пожелать - грешно,
Но сердце шепчет: может статься…

Ведь ничего на свете нет,
Что было нашим изначально.
Чужая тьма; заемный свет;
Одолжен текст речей прощальных…

Прости… тепло души твоей
Меня согрело лишь на время.
Ты встал в черед моих потерь;
Но это – сладкая потеря.

Твой взгляд светел (некоторым старейшинам и другим фарисействующим товарищам)

Ты стал таким мудрым в своих глазах,
Ты нежишься в похвалах любящих.
Тебе, праведному, неведом страх
Гореть вечно в мире бушующем.

Твой взгляд светел и руки чисты,
Горячее сердце и башка холодная.
А мои глаза – постоянно пусты,
Я злобой и болью наполнена.

Сойди с ума – и поймешь, как я думаю.
Возненавидь, чтоб узнать, что я чувствую!
С рожденья старая, до смерти юная –
Я юродствую! Я безумствую!

Научи меня, не знающий боли,
Как жить, кулаки не сжимая?
Как, давно не имея воли,
Я дальше пойду – такая?

Ты не захочешь за руку взять
И с собой тащить прокаженного.
Ведь легко из нормальных себе собрать
Круг избранных приближенных.

Сойди с ума – и поймешь, как я думаю.
Возненавидь, чтоб узнать, что я чувствую!
С рожденья старая, до смерти юная –
Я юродствую! Я безумствую!

Про не-нормальных

Эй, люди! Вы разными такими бываете!
Но среди вас мне только одни близки,
Кого вы уродами называете,
Мы – из смеха, гордости и тоски.

Случайно в ваш строй попав, мы спотыкаемся,
Вы нас топчете – то злобно, то по небрежности.
И коченеют, и задыхаются
Те, кто был полон тепла и нежности.

Бывает, видя такое чудо,
Ваши сердца на миг раскроются,
Вы спросите – зачем мы пришли? Откуда?
Но снова слышна команда – строиться!

Плечом к плечу, не замутняя сознания
Ненужными мыслями, без вопросов,
Без глупых поисков и без раскаяния
Вы в бездну несетесь, с пути нас сбросив.

Но мы снова – в толпу, в вашей злобе по уши,
Из трясины по одному выхватываем
Тех, у кого не замерзли души,
Тех, кто станет любви глашатаем.

_________________
Рябчик умер от нервного шока.
Оле. Оле-оле-оле. Россия - чемпион.
Выпрашивающий да получит.

лина, СолнечныйВетер, понравилось.
Спасибо!

_________________
Я люблю людей.

marta_romashkina, Энвер Пертая, Усвага, спасибо за добрые отзывы, прямо потеплело на душе

СолнечныйВетер, я просто в восторге))) Замечательно!

ой! все хороши!

_________________
Ехали мы ехали с горки на горку
да потеряли ось от колеса...

Я сдесь новенький, но захотелось поблагодорить за такие глубокие и искренние стихи.

_________________
"... от истины не происходит никакая ложь"(1 Иоанна 2:21)

Спасибо, все так доброжелательны, что аж захотелось снова залезть в архив

Сумерки

Когда в тоске, как в вечерних сумерках,
Разплываются и тускнеют мечты и люди,
Когда в телевизоре большие умники
Вещают о том, что завтра будет,
Когда кончился кофе, и не звонит телефон,
И уже пыталась лечь спать – да не идет сон,
Когда трясет от того,
Что все опять – как нельзя,
Я просто шагаю вперед,
Закрыв глаза.

И раздвинув тихонько времени занавес,
Ступаю по мокрой прошлогодней листве.
Здесь птицы звонко чему-то радуются –
Моему приходу, а, может, весне;
Это то «когда», что обязательно будет,
Надо лишь дождаться и потерпеть.
Мне встретятся там
Прекрасные люди,
Которых
Не удержала смерть.

Я, наверное, разорвусь вопросами,
Сотни лет уйдут на то, чтоб всех обнять.
Понесутся счастливые весны-осени –
Нам столько всего предстоит узнать
В том прекрасном чистом, обещанном Богом
Новом мире, где страха и боли нет.
А пока впереди –
Большая дорога.
Возвращаюсь в сейчас.
Здесь уже – рассвет.

???

Боже, я прошу Тебя с дерзостью,
Твердо зная, что дашь полной мерою.
Отряхни от налипшей мерзости –
Ведь не зря я Тебе верую.

Дай мне крылья орла свободного
И сердце голубки нежной.
И спутника благородного.
И любовь – в комплекте с надеждой.

А пока не увижу даров Твоих –
Буду в воплях и просьбах истаивать.
И если заметишь, что голос мой стих –
Значит, некого стало одаривать.

Твои дети другие, кроткие
В плане духовном удачливы.
Я так долго была сироткою –
Жизнь теперь мне долги выплачивает.

За все слезы возьму – победами,
За потери – счастьем любимых.
А все песни, мною не спетые,
Станут гимном для самых сильных.

Я покорна лишь пред Тобой, Отец;
Не подумай, что я торгуюсь.
Соломона прошу у тебя венец,
Но и крест нести – обязуюсь.

В сонном городе

В сонном городе, укрытом белой нежностью,
За тяжелыми вишневыми шторами
По утрам мы выпадаем из вечности,
Кофе пьем и расходимся в стороны.

Раньше, кажется, все было иначе?
Не пойму, как быть могло по-другому.
Как жила – без твоих рук горячих?
Как ты мог быть – просто знакомым?

В деловом торопящемся городе
В вездесущем телефонном перезвоне
На секунду я ловлю голос твой,
Чтоб самой себе о счастье напомнить.

Раньше, кажется, все было иначе?
Не пойму, как быть могло по-другому.
Как жила – без твоих рук горячих?
Как ты мог быть – просто знакомым?

Тротуарами огнистыми вечерними
Среди всех спешащих – летящие,
Возвращаемся мы в нежность безмерную,
Где и ты и я – настоящие.

Раньше, кажется, все было иначе?
Не пойму, как быть могло по-другому.
Как жила – без твоих рук горячих?
Как ты мог быть – просто знакомым?

Камни

Напрягаюсь бессмысленно, бестолково,
Разбегаюсь летать – разбиваюсь о камни.
И хоть это все для меня не ново,
Ничего не могу изменить реально.
Вижу – другое, мир и покой,
Вижу движенье по продуманным схемам,
И вроде бы мой алгоритм простой,
И такая чистая слышится тема.
А камни, сквозь дымку на глаз – будто ватные,
Так неожиданно разбивают крылья.
Не сокрушительные – неприятные,
Но так много их, и снова усилия
Мои напрасны, надежда – в клочья,
Из грязи не ввысь, а снова в грязь носом.
Ни другим, ни себе не могу помочь я.
А голову все разрывают вопросы,
И ответ виден лишь с высоты полета,
И снова разбег, меж камней петляю,
Сверху пытается докричаться кто-то –
Не слышу, бегу, уже почти летаю!!!
Брямс…
Я опять на камнях распласталась.
Слезы ручьями. Утешенья – тщетны.
Желанья ни жить, ни летать не осталось.
Наградите меня чем-нибудь – посмертно…
Слезная соль глаза разъедает,
Раскрываю их в небо – и так близко, рядом,
Бог свою руку ко мне опускает;
И вот он – полет, вот – награда…

_________________
Рябчик умер от нервного шока.
Оле. Оле-оле-оле. Россия - чемпион.
Выпрашивающий да получит.

Спасибо .
когда "Камни" читала, вспомнилась "Чайка Джонатан Ливингстон", как будто на стихи переложили.

_________________
I'm not here

По Русскому славному царству,

На кляче разбитой верхом,

Один богатырь разъезжает

И взад, и вперед, и кругом.

Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов,

На брови надвинута шапка,

За пазухой пеннику штоф.

«Ко мне, горемычные люди,

Ко мне, молодцы, поскорей!

Ко мне, молодицы и девки, —

Отведайте водки моей!»

Он потчует всех без разбору,

Гроша ни с кого не берет,

Встречает его с хлебом-солью,

Честит его русский народ.

Красив ли он, стар или молод —

Никто не заметил того;

Но ссоры, болезни и голод

Плетутся за клячей его.

И кто его водки отведал,

От ней не отстанет никак,

И всадник его провожает

Услужливо в ближний кабак.

Стучат и расходятся чарки,

Трехпробное льется вино,

В кабак, до последней рубахи,

Добро мужика снесено.

Стучат и расходятся чарки,

Питейное дело растет,

Жиды богатеют, жиреют,

Беднеет, худеет народ.

Со службы домой воротился

В деревню усталый солдат;

Его угощают родные,

Вкруг штофа горелки сидят.

Приходу его они рады,

Но вот уж играет вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

«Да что, — говорят ему братья,

—Уж нетто ты нам и старшой?

Ведь мы-то трудились, пахали,

Не станем делиться с тобой!»

И ссора меж них закипела,

И подняли бабы содом;

Солдат их ружейным прикладом,

А братья его топором!

Сидел над картиной художник,

Он божию матерь писал,

Любил как дитя он картину,

Он ею и жил и дышал;

Вперед подвигалося дело,

Порой на него с полотна

С улыбкой святая глядела,

Его ободряла она.

Сгрустнулося раз живописцу,

Он с горя горелки хватил -

Забыл он свою мастерскую,

Свою богоматерь забыл.

Весь день он валяется пьяный

Ив руки кистей не берет —

Меж тем, под рогожею, всадник

На кляче плетется вперед.

Работают в поле ребята,

И градом с них катится пот,

И им, в умилении, всадник

Орленый свой штоф отдает.

Пошла между ними потеха!

Трехпробное льется вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

Бросают они свои сохи,

Готовят себе кистени,

Идут на большую дорогу,

Купцов поджидают они.

Был сын у родителей бедных;

Любовью к науке влеком,

Семью он свою оставляет

И в город приходит пешком.

Он трудится денно и нощно,

Покою себе не дает,

Он терпит и голод и холод,

Но движется быстро вперед.

Однажды, в дождливую осень,

В одном переулке глухом,

Ему попадается всадник

На кляче разбитой верхом.

«Здорово, товарищ, дай руку!

Никак, ты, бедняга, продрог?

Что ж, выпьем за Русь и науку!

Я сам им служу, видит бог!»

От стужи иль от голодухи

Прельстился на водку и ты

И вот потонули в сивухе

Родные, святые мечты!

За пьянство из судной управы

Повытчика выгнали раз;

Теперь он крестьянам на сходке

Читает подложный указ

Лукаво толкует свободу

И бочками водку сулит:

«Нет боле оброков, ни барщин;

Того-де закон не велит.

Теперь, вишь, другие порядки.

Знай пей, молодец, не тужи!

А лучше чтоб спорилось дело,

На то топоры и ножи!»

А всадник на кляче не дремлет,

Он едет и свищет в кулак;

Где кляча ударит копытом,

Там тотчас стоит и кабак.

За двести мильонов Россия

Жидами на откуп взята -

За тридцать серебряных денег

Они же купили Христа.

И много Понтийских Пилатов,

И много лукавых Иуд

Отчизну свою распинают,

Христа своего продают.

Стучат и расходятся чарки,

Рекою бушует вино,

Уносит деревни и села

И Русь затопляет оно.

Дерутся и режутся братья,

И мать дочерей продает,

Плач, песни, и вой, и проклятья —

Питейное дело растет!

И гордо на кляче гарцует

Теперь богатырь удалой;

Уж сбросил с себя он рогожу,

Он шапку сымает долой:

Гарцует оглоданный остов,

Венец на плешивом челе,

Венец из разбитых бутылок

Блестит и сверкает во мгле.

И череп безглазый смеется:

«Призванье мое свершено!

Недаром же им достается

Мое даровое вино!»