От себя замечу, что фразы "жизнь научила", "жизнь обломала" - это, конечно, на мой взгляд совершенно не так, хотя для неверующего человека вполне естественно так сказать. Почему о. Глеба "жизнь научила" верности, а других - подлости? Я не буду утверждать, что о.Глеба "научили" верующие тетушки (хотя учили), друг Александр Мень (хотя учил) и т.п. Но вот за Дух Божий я решительно вступлюсь - Он учил и учит. А слово "жизнь" есть фиговый листок, которым мы пытаемся закрыть от себя бессмысленность материального мира, с одной стороны, и Бога, с другой. И правозащитник - каким был о.Глеб - защищает, между прочим, странное право человека быть плохим учеником, быть зверем, быть нелюдем, быть лодырем безответственным, и все-таки иметь кусок хлеба и глоток вина, человеческое (оно же "божеское") отношение к себе просто "за так".
* * *
Есть люди, которых жизнь обломать не может. Она их ничему не учит. Уже давно пора было образумиться, остепениться, побывать в молодости радикалом, а в зрелости – консерватором, занять хлебные должности и пожинать плоды своего и в самом деле героического прошлого. Но Глеб Якунин не из этого ряда.
Он всегда страстно бросался в самую гущу событий. Он пренебрегал риском и потерями. Он усмехался, когда ему говорили об опасности. У него не всегда и не все получалось. Как, впрочем, и у всех. Но это никогда не повергало его в отчаяние. Его вообще трудно было представить себе отчаявшимся. Он был сгустком энергии, всегда с новыми планами, с надеждами и ожиданиями.
Многие на его месте упали бы духом. Предательство ближайших друзей, сломленных в КГБ и давших на него показания; серьезный лагерный срок; крушение надежд на скорую демократию в России – всего это любому хватило бы для того, чтобы плюнуть на все и отстраниться от окружающего мира. Любому, но только не Глебу Якунину.
Он не мыслил себя вне событий, которые затрагивали страну. Этой стране он посвятил все свои силы, всю свою жизнь и энергию. Возможно, вера давала ему такие силы и такое упорство, но скорее это все же было у него от природы.
Он был подлинным христианином, и если на последнем суде каждому воздастся по делам его, то Глебу Якунину нечего опасться. Временами ему было тесно в церковных рамках. Он всегда был готов искренне служить церкви, но не прислуживать власти. В советское время одно без другого не существовало, и церковь отторгала его. Да и нынешние времена не такие благостные. Глеб всегда находил иные прибежища, наглядно демонстрируя тот простой факт, что церковь – это не бюрократическая структура с важными иерархами и храмами под золочеными куполами, а неутомимые люди, несущие в себе огонь веры и верности.
В нем не было ни капли церковной надменности и отчуждения иноверцев, которые так часто встречаются не только у религиозных фанатиков, но даже у простых прихожан и преданных сынов церкви. В 1976 году он создал Христианский комитет защиты прав верующих, в который обращались все гонимые за религиозные убеждения. Комитет защищал православных и католиков, пятидесятников и адвентистов, представителей других конфессий, а проще говоря – религиозную свободу и право на свободное вероисповедание. Глеб Якунин был редким в России примером содружества христианства и демократии.
До самых последних дней, пока он был на ногах, Глеб Якунин ходил на акции оппозиции и всегда с редким для его возраста азартом обсуждал последние политические события. Совсем недавно на одной из таких акций я встретил его, и он начал горячо убеждать меня, что дни Антихриста в нашей стране сочтены. А я вспомнил, как увидел его первый раз лет сорок назад около здания какого-то суда, где шел, уж не помню чей, политический процесс. Якунин поразил меня тогда своей горячностью и убежденностью в том, что коммунизм обречен и правда восторжествует.
Он прожил всю свою жизнь с уверенностью в неизбежном торжестве добра и справедливости. В это верят многие, но, в отличие от этого большинства, Глеб Якунин никогда, до самых своих последних дней не был сторонним наблюдателем. Жизнь так и не научила его сдаваться.
Александр Подрабинек