Недельная глава "Беhар" начинается с законов о "субботнем годе": 25:2 ГОВОРИ С СЫНАМИ ИЗРАИЛЯ И СКАЖИ ИМ: «КОГДА ПРИДЕТЕ В СТРАНУ, КОТОРУЮ Я ДАЮ ВАМ, ЗЕМЛЯ ДОЛЖНА ПОКОИТЬСЯ В СУББОТУ ГОСПОДА». Человек обладает обостренным чувством права собственности. И, возможно, в наибольшей степени это чувство развито в крестьянине, живущем на своей собственной земле. Однако страсть к обладанию таит в себе постоянную опасность. Поэтому в Торе постоянно подчеркивается, что Святая земля – дар Бога народу Израиля. Это напоминает евреям о том, что не мощью и не силой своих рук обрели они это богатство. В свое время именно эта глава натолкнула меня на мысль о том, как опасна страсть обладания. Ты становишься абсолютно зависим от своей собственности. Когда осознаешь, что владеешь не землей, а числом урожаев, то эта модель перекладывается на все, что присутствует в твоей жизни. Но тогда можно подумать, что идея временного владения порождает равнодушие. Зачем вкладывать свои силы, если это все равно не мое навеки? Или может получая что-либо во временное пользование, возникает жадное желание использовать максимально внезапно открывшиеся ресурсы, а "после меня хоть Потоп"? Но тут важны не только и не столько понимание "временности" владения, как осознание, кому все принадлежит на самом деле, кто распределяет жизненные ресурсы, кто дает свободу и награждает богатством, и как мы распоряжаемся этими дарами, как реализуем заложенный в нас потенциал? Размышляя над этими вопросами лет десять назад, некто выразил свои ощущения в следующих строках ( по сей день для нее актуальных):
Что я имею? Что мое навеки? Нет во владении вечном ничего. Все, что питает, помогает, светит, Должно быть во время возвращено.
И трубный звук провозгласит свободу, Земле, пришельцу, бывшему рабу. Мы на земле, принадлежащей Богу Пришельцы. С чем пришла, с тем и уйду.
И пусть успех не породит гордыню, Чтоб в старости похмелья не хлебнуть. Шестого года щедрость не отнимет Покой седьмого года и уют.
_________________ Если человек в состоянии посмеяться над собой, это говорит о его внутренней свободе. (Чулпан Хаматова)
|